19 октября 2012 года в своей квартире была обнаружена убитой Вера Яковлевна Д. Пожилой женщине было нанесено множество ударов "тупым, твердым предметом" в область головы. в этот же день оперативные сотрудники задержали племянника убитой, 63-летнего С. ближе к ночи задержанного "С" повезли в Екатеринбург на ПФИ. Что-то не заладилось, отпустили, но на следующий день - снова на ПФИ.
В результате этой поездки С. дал признательные показания- убийство совершил он. Написал явку с повинной. Никого не смущали тонкости в явке, что механизм убийства не описан, подозреваемый не может назвать количество ударов, нанесенных родственнице. Все это «подправили» в протоколе допроса: помню ударил, а что было потом не помню, количество ударов не помню, молоток взял в коридоре, он был под трюмо…
В этот же период, после избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, он «вдруг» вечером пишет отказ от защитника, с которым заключил соглашение его сын. А уже с утра ему «приставляют» защитника « по назначению», который участвует при проверке показаний «С» на месте.
«С» было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.105 УК РФ-умышленное убийство.
При ознакомлении с материалами уголовного дела выяснилось, что доказательств виновности «С» в деле нет. В основу обвинения следствие положило признательные показания «С» при его допросе в качестве подозреваемого и при проверке показаний на месте, явка с повинной, от которых он отказался на следующий день.
Из заключения эксперта (судебная почерковедческая экспертиза) следовало, что явка с повинной написана под влиянием внешних факторов.
Из показаний следователя в судебном заседании: « меня тогда смутило то, что он («С») показывает обстановку в квартире потерпевшей в зеркальном отражении».
Из показаний потерпевшего в судебном заседании: « молоток у мамы никогда не лежал в коридоре, инструменты всегда находились под ванной».
На следствии явные противоречия не устранялись.
При осмотре места происшествия присутствовал кинолог со служебной собакой, и когда к этому месту привели «С», собака никак не прореагировала, а увела кинолога к обочине дороги, где след потеряла…
В деле присутствовала фотография некоего человека, проходившего мимо банкомата, расположенного около дома убитой, в день убийства. Фото, ясно, появилось путем копирования видеозаписи с видеокамеры, расположенной над банкоматом.
Из показаний свидетеля «Х» следовало, что по его мнению, на фотографии изображен «С», но свидетеля смутило то обстоятельство, что по видеозаписи он и «С» прошли мимо банкомата с разницей в 5 секунд, но визуально он «С» в тот день в районе банкомата не видел.
Еще один интересный факт обнаружился в материалах дела: согласно материалов дела, следствию были предоставлены результаты ОРМ « оперативной беседы» с «С», произведенной с применением видеозаписи. Но.. Согласно протокола осмотра диска с видеозаписью органу следствия представляется диск, на котором имеется файл «Полиграф». При осмотре видеозаписи четко видна беседа с «С» специалиста - полиграфолога, затем оперативного сотрудника, снова специалиста, снова оперативника.
Ознакомившись с материалами дела и откопировав их от первого до последнего листа, принимаю решение о необходимости получения заключений специалистов, что позволяет защите сделать п.3.1 ч.2 ст.74 УПК РФ.
Первое заключение касалось получения сведений о тождестве лица, изображенного на фото, полученного с видеокамеры банкомата с «С», второе: о получении заключения относительно событий, изображенных на видеозаписи « Оперативной беседы». Собрала необходимые документы, для представления специалистам, поручила подготовку заключений специалистам.
Результаты не шокировали, они были ожидаемы.
Первое заключение: на фотографии, полученной с видеокамеры банкомата изображен человек, который имеет отличительные признаки с «С»: «при сравнении размерных характеристик, относящихся к росту и пропорциям фигуры в целом, запечатленных на фотоизображениях, полученных с камеры видеонаблюдения банкомата, и на изображениях «С» на иллюстрациях №№ 1,29, копиях иллюстрационной таблицы установлено их различие по росту, пропорциям фигуры в целом…»
Из второго заключения комиссии специалистов следовало, что « представленные материалы (видеозапись «оперативной беседы» с «С») содержат элементы ПФИ, и не могут быть использованы в качестве доказательств в суде. Отсутствие заключения специалиста свидетельствует о том, что решение не принято, выводы не сделаны, а соответственно исследование не завершено. Результаты представленных тестов не могут рассматриваться как достоверные в силу того, что они проведены по дополнительной методике, которая является низковалидной при отсутствии тестов основных методик. Более того, Поисковая методика является единственной, по которой официально не были проведены исследования достоверности результатов. Отсутствует предтестовая беседа, что может привести к непониманию обследуемым целей и порядка проведения.
То есть, все, что имело место- это совсем не «оперативная беседа», а ПФИ, не давшее результата.
В ходе судебного разбирательства суд отказал в приобщении обоих заключений специалистов, что так же было ожидаемо.
Потерпевший - сын убитой в заседании заявил, что он никогда не поверит, что «С» мог убить свою тетю. Потерпевший по этой причине отказался от исковых требований, заявив суду: надо искать преступника, а не сажать невинного человека.
В ходе судебных заседаний было допрошено более тридцати свидетелей- жителей поселка, и все высказались однозначно: «С» не мог убить, не тот это человек, он « и мухи не обидит».
Свидетель «К», участвовавший в качестве понятого при проверке показаний «С» на месте, суду пояснил, что, оказывается, следственных действий «проверка показаний на месте» было два. При первом «С» отказался от данного следственного действия, заявив, что он убийства не совершал, но.. через пару дней «проверка показаний на месте» все же состоялась.
Еще на стадии следствия появились сведения о том, что некто, неоднократно судимый «М», проживающий в соседнем поселке рассказывал, что «замочил старуху» в поселке Н.
Если вы думаете, что «М» повезли на ПФИ- глубоко ошибаетесь. Его просто допросили в качестве свидетеля и удовлетворились его пояснениями: да в поселке Н. в тот день был с друзьями, весь день пили, приходили к своей знакомой Ш., ( которая проживает над убитой), но та была на работе. Ни «М», ни его друзья нигде не работают, на какие средства эти лица пьют, раскатываются из поселка в поселок на такси, тоже никто не выяснял. Отпустили эту компанию с миром.
07 февраля 2014 года «С» был осужден по ч.1 ст.105 УК РФ, и ему было назначено наказание в виде лишения свободы на срок 6 лет, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
Мной, как защитником «С», была подана апелляционная жалоба на незаконность и необоснованность осуждения «С».
В жалобе было указано, что в исследованных материалах уголовного дела отсутствуют доказательства, подтверждающие виновность «С», а ряд доказательств, на которые ссылается орган следствия, а затем и суд, не соответствуют признаку допустимости доказательств, в силу ст. 75 УК РФ.
Приговор был построен на том, что изначально «С» признавал свою вину в содеянном, а затем через два дня изменил свою признательную позицию, что, по мнению суда, являлось не более чем защитной линией поведения. Так же суд принял во внимание показания оперативных сотрудников, которые поясняли суду, о том, что во время их бесед с «С», он признавался, что именно он убил свою родственницу.
Вспоминаются слова из известной басни: « уж сколько раз твердили миру…».
Еще в 1999 году в Определении от 14 июля по делу Мальцева, Андреева Верховный Суд Российской Федерации указывал: « .. так называемые беседы с задержанными являлись не чем иным, как незаконным допросом, который производился в отсутствие адвокатов, без разъяснения задержанным положений статьи 51 Конституции Российской Федерации, эти показания в соответствии с ч.2 ст.50 Конституции Российской Федерации, нормами УПК не должны использоваться в суде в качестве доказательств».
Указывая на несостоятельность выводов о виновности «С», мной в апелляционной жалобе было указано о нарушении права на защиту «С», использование в судебном решении доказательств, не отвечающих признаку допустимости, отсутствии в материалах дела совокупности доказательств, подтверждающих виновность «С» в совершении преступления.
Судебная Коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда 18 апреля 2014 года приговор отменила, изменила в отношении «С» меру пресечения в виде заключения под стражу на подписку о невыезде и надлежащем поведении, а уголовное дело возвратила в порядке статьи 237 УПК РФ прокурору для устранения препятствий его рассмотрения в суде первой инстанции.
Из апелляционного определения: «…..Судебная Коллегия считает, что при проведении следственных действий было нарушено право «С» на защиту, при отказе им от участия в следственных действиях адвоката по соглашению. Не отрицая возможность отказа лица от защитника, что предусмотрено ч.1 ст.52 УПК РФ, Судебная Коллегия так же принимает во внимание положения ч.2 ст.52 УПК РФ, согласно которой отказ от защитника не обязателен для дознавателя, следователя и суда. Мотивы, по которым «С» отказался от участия адвоката по соглашению, согласно его заявлению: «так как он не оправдал моих надежды и доверие», не являются убедительными, поскольку, как видно из материалов дела, адвокат по соглашению участвовал лишь при избрании в отношении «С» меры пресечения в виде заключения под стражу. При этом соглашение на защиту «С» было заключено родственниками «С». Ни «С», ни его родственникам не была разъяснена возможность заключения соглашения с другим адвокатом, и не предоставлено для этого время. С целью разрешения противоречия был допрошен адвокат «К», из его пояснений в зале суда следует, что его отстранили от защиты без объяснения причин, без встречи с «С, полагает, что это было сделано по инициативе следователя, поскольку он начал активную работу, был заинтересован в судьбе подзащитного. Допущенные нарушения не были устранены в обвинительном заключении, где приведены ссылки на указанные выше следственные действия с участием «С»…» .
В ходе производства по делу после его возвращения в порядке ст.237 УПК РФ, была назначена и проведена судебная психо-физиологическая экспертиза, объектом исследования которой стала видеозапись «оперативной беседы» с «С».
Выводы , изложенные в заключении поставили все точки над «i»: эксперты признали, что в ходе «беседы» на «С» оказывалось давление, задавались наводящие вопросы, вопросы формулировались таким образом, что требовали однозначного ответа, который фактически был запрограммирован и нужен опрашивающему.
В декабре 2014 года уголовное преследование в отношении «С» было прекращено по реабилитирующим основаниям- на основании п.1 ч.1 ст.27 УПК РФ- в связи с непричастностью к совершению преступления. Ему было разъяснено право на реабилитацию.
В итоге под стражей «С», которому на момент ареста было 63 года, пробыл 1 год 5 месяцев 25 дней.
Мой доверитель «С» решил воспользоваться своим правом на компенсацию морального вреда, причиненного незаконным заключением под стражу, незаконным привлечением к уголовной ответственности и осуждением в соответствии с положениями статьи 136 УПК РФ.
С этого момента начался второй круг испытаний.
В судебном заседании представитель заинтересованного лица- следственного Управления СК России по Свердловской области заявил, что иск удовлетворению не подлежит, поскольку «С» изначально свою вину признавал.
Первоуральский городской суд принял решение о взыскании в пользу «С» компенсации морального вреда в сумме 800 тыс. рублей. Но данное решение обжаловали в апелляционном порядке как ответчик Министерство Финансов РФ, так и заинтересованные лица: следственное управление СК России по Свердловской области, прокуратура .
В судебном заседании суда Апелляционной инстанции, состоявшемся 24 ноября 2015 года, представители следственного управления СК России по Свердловской области и прокуратуры Свердловской области были красноречивы: «С» признавал свою вину, и на том этапе- в 2012 году имелись основания для его ареста. То обстоятельство, что он содержался полтора года в переполненных камерах, это издержки, связанные с деятельностью СИЗО, к которым , де, ответчик и заинтересованные лица отношения не имеют.
Слушала эти доводы и внутри все содрагалось: неужели есть что-то выше, чем жизнь, здоровье и безопасность человека? Как представители Государства могут говорить такие циничные вещи, оказывается за полтора года незаконного содержания под стражей, незаконное привлечение к уголовной ответственности и осуждение достаточно всего… десять тысяч рублей….
Встала, собралась с мыслями и позволила себе напомнить всем участникам процесса, что полтора года под стражей находился ранее не судимый, пожилой, больной человек, будучи НЕВИНОВНЫМ. В период содержания под стражей он перемещался в разные камеры, но во всех камерах размер площади на одного «сидельца» составлял от 1 до 2 кв.м. Ему вызывалась «скорая помощь», он проходил лечение в условиях СИЗО.
«С» длительное время находился в условиях, которые прецедентной практикой ЕСПЧ признаны бесчеловечными, нарушающими статью 3 «Конвенции о защите прав человека и основных свобод», это жалобы «Borisov v.Russia» (жалоба №12543/09) от 13.03.2012 года, «Zakharkin v Russia» ( жалоба № 1555/04) от 10.06.2010 года, D.Rozhin v Russia» ( жалоба № 4265/06) от 23.10.2012 года.
«С» был незаконно подвергнут длительное время уголовному преследованию, а затем и осужден. Как измерить глубину нравственных страданий при таких обстоятельствах? Как можно вообще говорить, что подобное не может повлечь нравственных страданий, а если повлекло, то всего то на десять тысяч рублей???
Суд апелляционной инстанции оставил решение Первоуральского городского суда в силе, отказав в удовлетворении апелляционных жалоб ответчика и заинтересованных лиц.
Вот оно логичное завершение эпопеи длиной в три года.
Но… увы… нет почему то радости на душе: ведь где-то бродит убийца и что он еще сотворит, не знает никто.
А еще, три года убивалась вера в справедливость, еще раз убедилась в том, что очевидные вещи приходится доказывать годами.
У нас с «С» хватило сил, а у других???